he only does it to annoy, because he knows it teases.
Как-то внезапно написалось.
Мой призрак
С улыбкою небрежной заглядывал в глаза
Остывшие и мертвые, как лунный диск погасший
Виденья бледного; И мрачная звезда
Фигуру кутала алмазно-черным плащем.
Рукой уродливой, иссушенной, кривой
Щеки моей коснулся, ухмыляясь;
И смертью, безнадежной и слепой,
Повеяло от гостя; И скрываясь,
Испуг мой затаился под зрачком.
Дух пальцами схватил за подбородок
И хищно наклонился над лицом,
Вселяя в сердце сумасшедший холод.
— Я безобразен? — вымолвин он зло
И сгнившие клыки обнаживал в оскале.
— Уродливо истлевшее чело,
Что дьявол высушил в насмешливой печали?
А раньше был румян и белокур,
Умел любить отчаянно и страстно;
Что ныне? — Лишь могильный гул
Прошедшего зовет меня безвластно.
Ты виноват, безбожник и подлец!
Ты изуродовал, опустошил гордыней!
Надменно растоптал любви венец
И сердце опалил тоской пустынной!
***
Так молвил он. И на прощанье
Печально, гневно посмотрел!
Расстаял в мраке, чувством пьяный.
Один остался — мертв и бел.
В самодовольстве и насмешках
Стремленья продал за гроши:
Так фантастически и мерзко
Я стал убийцею души.
С улыбкою небрежной заглядывал в глаза
Остывшие и мертвые, как лунный диск погасший
Виденья бледного; И мрачная звезда
Фигуру кутала алмазно-черным плащем.
Рукой уродливой, иссушенной, кривой
Щеки моей коснулся, ухмыляясь;
И смертью, безнадежной и слепой,
Повеяло от гостя; И скрываясь,
Испуг мой затаился под зрачком.
Дух пальцами схватил за подбородок
И хищно наклонился над лицом,
Вселяя в сердце сумасшедший холод.
— Я безобразен? — вымолвин он зло
И сгнившие клыки обнаживал в оскале.
— Уродливо истлевшее чело,
Что дьявол высушил в насмешливой печали?
А раньше был румян и белокур,
Умел любить отчаянно и страстно;
Что ныне? — Лишь могильный гул
Прошедшего зовет меня безвластно.
Ты виноват, безбожник и подлец!
Ты изуродовал, опустошил гордыней!
Надменно растоптал любви венец
И сердце опалил тоской пустынной!
***
Так молвил он. И на прощанье
Печально, гневно посмотрел!
Расстаял в мраке, чувством пьяный.
Один остался — мертв и бел.
В самодовольстве и насмешках
Стремленья продал за гроши:
Так фантастически и мерзко
Я стал убийцею души.
Спасибо, спасибо!
Мои аплодисменты, ваше благородие ;3